Что такое великая литература?
(Поль Валери для белградской «Правды»)


          Слава – всего лишь клише. Сама по себе она ничего не значит. Писатель может быть славен и десять, и двадцать лет, но слава его затем испаряется. Значима только слава, приобретённая посмертно. Отсутствие славы при жизни человека ещё ни о чём не говорит.

          Согласившись с этим, обратимся к славе, которую довелось пережить немногим счастливым избранникам, вкусившим ее ещё при жизни. Как они приобрели эту славу, и стоило ли её вообще приобретать?

          В сущности слава – это огромная популярность, то есть, обретение весьма сомнительное, так к нему и следует относиться. Ведь слава состоит из бесчисленных реалий и определяется постоянно меняющимися факторами. 

          Девять из десяти человек, оценивающих то или иное литературное произведение как «великое», судят не по убеждению, не самостоятельно, а идя на поводу у нескольких так называемых «авторитетов», чьё мнение слывёт непогрешимым. Поэтому критерий принадлежности художественного текста к великим литературным произведениям, очень ненадёжен, часто даже подсознателeн.


          Шекспира мы называем «великим», а современники считали его второсортным литератором! Литературная критика подвержена капризам литературной моды, подобно моде женской с улицы де ля Пэ. Kритики, отметающие то или иное литературное произведение, не принимая во внимание традицию, уподобляются портному, которому вдруг выпала удача самому принимать решение, какие юбки будут носить весной – короткие или длинные. 

          Слава, таким образом, в большинстве случаев – не более чем добротное «свидетельство о хорошем поведении»: писатель в цене, он популярен до тех пор, пока остаётся в моде. 

          Сегодня эта тенденция проявляется гораздо сильнее, чем раньше. В своё время о некоторых писателях можно было уверенно сказать, что их слава продлится лет пятьдесят-восемьдесят. Теперь это в прошлом. Тогда вкусы и мода менялись не так стремительно как теперь. Сегодня весь мир охвачен лихорадочной погоней за сенсациями. Новое, новое любой ценой! Вот двигатель новейшего времени.

          Он определяет известную последовательность в сменяемости литературных вкусов под воздействием духа критицизма. Нашим предкам в этом смысле повезло больше. Мы же за свою измену традиции платим дорогой ценой. В каждой эпохе произведения больших художников начинают звучать с новой силой. 

          Бывает так, что мало признанный при жизни автор, через много лет после своей смерти обретает невероятную славу. Слава Расина, например, в последние лет сорок совсем изменилась по сравнению с той, которая у него была раньше. 

          Слава не зависит от авторских заслуг. Её, скорее, определяют некоторые характерные свойства литературного произведения. Это зависит от того, содержит ли оно мысли, которые смогут воодушевить будущие поколения. Сегодня невозможно предвидеть, что будет спустя известное время, скажем, через несколько поколений, то есть уже завтра – не наполнятся ли великим смыслом облечённые в слова мысли, кажущиеся современникам незначительными. Самая непритязательная манера изложения скрывает порой глубинные великие истины. Они только ждут часа, когда будут осмыслены и достойно оценены.

          Библиотеки представляются мне кладбищами, в которых воскресают новые направления. Нередко бывает, книга десятилетиями погребена в какой-нибудь старой библиотеке, но ее великую миссию люди предвидели, и вот книга становится очень нужной, ибо в ней заложены великие идеи, порождающие движение. 


          Причина воскресения книг лежит в самой книге. Воскресение обуславливают потребности нового времени и исследовательский дух человека, действующий в новых, иных, обстоятельствах. Духовные резервы, о которых мы и не подозреваем, лежат сегодня сокрытые в разных библиотеах. И становится понятно, почему то, что еще вчера не имело ценности, сегодня обретает весомый смысл. Здесь большую роль играет наука, постоянно выявляющая в произведениях искусства ценности, которые в них не хотели признавать.

          Таким образом, слава, не поддаётся определению, но те, кому она выпадает, получают неизмеримые преимущества. Речь идёт не об индивидуальных способностях автора, а о воздействтвии на мнение современников. Славу можно измерить степенью «страстного сочувствия
» читателей, то есть тем градусом страсти и воодушевления, которые литературное произведения способно вызвать в читателях.

          Весьма славный и популярный писатель может стать полубогом уже при жизни. Публика обращается к нему как к гиганту, даже если не читала его произведений, а только слыхала, что он великий писатель.  

          Масса, сознательно или нет, стремится быть ведомой этим литературным великаном, полагая, что он знает, как решить все мировые проблемы. Столкнувшись с серьезным вопросом, средний читатель спрашивает себя: «А что в связи с этим думает великий писатель? Может быть, он способен облегчить трудности, которые препятствуют решению этой проблемы»?

          В наше время быстрой смены мнений, традиций, основных принципов мир все больше обращается к большим писателям, полагая, что только Писатель может ответить на непростые серьёзные вопросы современной жизни. 

          Вот, по моему мнению, путь к современному пониманию литературной славы. Настоящее «великое» литературное произведение определяется не столько талантом автора и качеством текста, сколько влиянием, которое это произведение способно оказывать на своих читателей. Если писатель способен создать духовное и нравственное евангелие для своих современников, он станет весьма популярным при жизни. Если же его евангелие становится внятным последующим поколениям, тогда он будет причислен к великим, и слава его будет посмертной. Совершенно естественно при этом, что стиль, умение живописать словом, гармония формы и красота языка литературного произведения подразумеваются. Но все эти особенности не столь важны, как присутствие в тексте своего «евангелия». 

          Лучшие литературные произведения прошлого – те, которые следующее сразу за ними или будущие поколения начинают считать своими. Таково наследие Вергилия и Гомера, Шекспира и Расина, Паскаля и Монтеня... Все они создали произведения, в которых заложены черты, способные преобразиться в «евангельские» – то есть писали для будущего. И в будущем это правило не будет иметь исключений...


Перевод на русский язык: Ольга Кириллова



Иво Тарталя


            Согласно существующему учету, в мире сохранено малое количество экземпляров довоенной белградской газеты Правда от 18 мая 1936-го года. С остальными экземплярами данного майского номера (в значительном тираже дневного и вечернего изданий) случилось то, что обычно случается с бумагой журнала. В 1941-ом году в пожаре Национальной библиотеки и в остальных военных и послевоенных разрушениях, комплекты журналов, которые особо хранились - утеряны. Но все-таки, даже один экземпляр газеты достаточен, чтобы сегодня наряду с необходимым разрешением на вынос редкости из трезора, выданным Руководством библиотеки, найденный текст - посмотреть и сфотографировать. А есть что сфотографировать.

          В рубрике «Писатели и книги» на стр. 12 опубликован очерк под названием «Воскрешение книг» и с большим подзаголовком «Что является великой литературой?». Под названием очерка написано: «Для Правды написал Поль Валери». Имя переводчика не было указано. Значит, перевод с французского языка сделан и опубликован редакцией Правды. На оформление рубрики «Писатели и книги» непосредственно повлияли поэты Десимир Благоевич и Раде Драинац, а также художник слова в нескольких областях искусства Милан Джокович.


Вопрос мотивации

          Какая причина могла быть у известного французского поэтa, чтобы один свой литературный эссе писать и написать для белградской газеты Правда? Прежде чем он решится на этот совсем необычный шаг, автор должен был получить приглашение к сотрудничеству от имени редакции. Если приглашение не было вручено в письменном виде, то, может быть, оно получено лично от совладельца газеты Милоя Сокича, который часто ездил в Париж. Отвечая на приглашение издательства, автор Взгляда на актуальный мир должен был знать кое-что о Белграде и почувствовать, что он с направлением печатного органа, название которого вызывает справедливость, «на одной волне».

          Приняв  вызов - стать сотрудником белградской газеты, Валери взялся за тему, которая витает высоко над временными сенсациями  Он будет писать о постепенном умирании и воскрешении литературной славы, колебании литературного вкуса через историю, начиная с античного мира до своих современников. Разве данным способом он уже  не предвидел эстетическое восприятие, которое привлечет внимание теоретиков в последующих десятилетиях? Известным станет его обращение внимания с  «производителя» и  «продукта» на  «потребителя» искусства. А не слишком известно - насколько его обращение внимания на  «потребителя» искусства  играло и сыграло роль в широком круге критиков и в филологических исследованиях.

         В европейском календаре дата опубликования эссе Валери совпадает с зловещими событиями. Муссолини покорил Абиссинию и занимается ее присоединением к Италии. Коварный вождь Рейха не скрывает того, что он готовится к большой войне. Лига Наций не находит силы, чтобы остановить подрыв мира. В Москве проходят политические судебные процессы. Испания является полем гражданской войны. В 1938-ом году автор Взгляда на актуальный мир запишет: «Замечается то, что диктатура сейчас стала заразной, как это раньше было со свободой».


Судьба эссе «Воскрешение книги»

         Около десяти лет после смерти поэта, в библиотеке «Плеяда», парижского издателя Галлимара, опубликовано критическое издание Сочинений Поля Валери (3500 стр). Редактором-составителем книги в двух томах был надежный знаток профессор Жан Итье. Редактор добавил к всем раньшим изданиям много сочинений, которые опубликованы после смерти автора и внес варианты некоторых произведений из различных изданий и рукописей, чтобы в конце все это комментировать с помощью переписки писателя и документов, к которым имелся доступ. Однако, эссе «Воскрешение книги» не оставил следы даже ни среди собранных сочинений, ни в справочном критическом материале. Серьезный очерк Валери, опубликованный в Правдe не указан ни в списке библиографии в конце другого выпуска издательства «Плеяды», даже ни в научном труде Итье Поэтика Валери 1970-го года, в котором согласно своей теме упоминание эссе было бы неизбежным.

          Не менее интересно то, что упустила из виду дочка писателя Агата Руар Валери, совершенно осведомленная и особенно совестливая, в биографическом введении издания «Плеяды». Она следит за движениями своего отца, его деятельностями, методами, мыслями; она излагает мысли по годам, по месяцам, с даты рождения предков 17-го, 18-го веков вплоть до смерти отца и его похорон.

           Записаны не столь важные деятельности 1936-ого года, который должен был быть особенно интересным годом для ознакомления с судьбой эссе из Правды (где писатель был на ужине, с кем он разговаривал, даже, что сказал и кому). В октябре данного года помечено, между прочим, убийство министра иностранных дел Франции Луи Барту и короля Югославии Александра, вместе с воспоминанием Валери, что Барту 5 дней назад на вопрос, касающийся близкого будущего: «В конце концов, Вы видите его в черном цвете», дал ответ: «Я вижу его в красном цвете». Об опубликовании эссе для Правды вообще не было речи.

          Осталась еще, хотя в теоретическом смысле возможность, что где-нибудь в период между датой издания «Плеяды» и сегодняшнего дня эссе Валерии найден, его «воскресли». Потом начались расспросы у надежных знатоков по творчеству писателя. Поиском данного библиографического данного очень ревностно занялась библиотекарша Александра Павлович, работящая в Университетской библиотеке г. Белград, и которая занимается обменом литературой между библиотеками. Она искала неизвестный факт через парижскую Национальную библиотеку и Музей Поля Валери. Поиски каких-нибудь следов документа «Воскрешение книги» везде оставались безрезультатными. Этот эссе пропал без вести..


Подлинность

          Должна ли утеря интересного очерка по литературе писателя мировой известности вызвать подозрение в подлинность текста? Факт - первоначальная рукопись не сохранена. Из слов писателя лишь могла быть сохранена мысль, которую переводчику удалось  перенести. Некоторые галлицизмы способствуют познаниям того, что очерк перевели с французского языка. Но очень важно оценить, сколько свободы переводчик позволил себе.

          Существует возможность,что переводчик случайно или даже нарочно отдалился от оригинала, потому что подзаголовок «Что является великой литературой?» печатал без употребления кавычек. В тексте будут упомянуты «великое» произведение, «великий» писатель, «великое» литературное произведение. Кавычки здесь использованы в смысле: так называемый.

          В самом начале текста написаны слова, которые могут удивить и озадачить читателя. Первыe слова : «Слава - клишe». Клише - слово французского происхождения, дошедшее через типографику, до начала эпохи электроники, обозначает рисунок на металлической доске для печатания. В переносном значении это стереотипный характер чего-то, хотя это была сама слава. Когда Бергсон однажды при встрече с Валери сказал ему: «У философов много клише» Валери не скрывал, что согласен с этим. А начальное определение славы появилось, как ответ на вызов личной ситуации. Разве поэт, по словам его преданного переводчика Коли Мичевича, не достиг своей «вершины славы» после того, как стал членом Французской академии и после подобных почетов?

          Согласно автору эссе «Воскрешение книги», литературная слава, помимо своей полной непостоянности, имеет прочную опору в произведениях некоторых писателей- классиков. В качестве примера  можно привести Вергилия и Гомера, Шекспира и Расина, Паскаля и Монтеня. Указывание в списке Гомера после Вергилия, Монтеня после Паскаля, именно способом своего произвольного перечисления, говорит об определенной особенности авторского вкуса. А вплоть до перевода 1942-го года Валери поэмы о земледелии  Георгики, никто вероятно, не угадал бы, почему кто-то вопреки всему историзму девятнадцатого века, имя римского поэты ставит перед именем Гомера.

          Журналист Правды Милан Джокович в своих прекрасных мемуарах Тот старый Белград упоминает обычай: во время Рождества и Пасхи на страницах газеты печатаются избранные имена деятелей культуры и науки, и перечисляет литераторов со всех сторон Югославии согласно их эстетической направленности. А среди опубликованных статей сотрудников Правды действительно много таких, ценность которых только возрастает за последние десятилетия.

          Если бы и существовал в мире человек, способен перечислять мудрые вариации на тему литературной славы, и если бы это делал таким способом, как это сделано в сочинении в Правде, не смогли бы избечь вопроса: что это за редактор, который бросил бы под ноги многолетнюю репутацию своей газеты, чтобы живому писателю приписал чужой очерк. Даже если этот редактор лишен морали, ему не было бы трудно определить насколько число читателей, привлеченных именем французского поэты, меньше, к примеру, числа читателей - женщин, которые увлекаются парижской модой, т.е. как эссеист образно выразился: какая длина юбок весной в моде у портного на улице де ля Пэ.

          В эссе опубликованном в Правде можно увидеть некоторые лейтмотивы эссеистики Валери. Но в этой эссеистике нет ни одного сочинения, который близко соприкасается  с «Воскрешением книги». Поль Валери  не входит в число писателей, которые повторяются, и которые своих преданных читателей, даже ни самих себя, не умеют удивить.

         
Остается вывод, что свой эссе «Воскрешение книги», автор написал примерно таким же способом, как принято писать записи в альбом воспоминаний. Эти записи пишутся с предназначением более или менее интимным, для определенного места на белизне бумаги. Только здесь и больше нигде. Запись здесь часто бывает быстрой импровизацией, но может иметь и характер завещания.